Азербайджано-иранское противостояние кристаллизует формирование нового регионального порядка на Южном Кавказе и в Евразии
Нынешнее азербайджано-иранское противостояние — это своеобразное эхо недавней войны в Карабахе, еще один процесс, который на наших глазах кристаллизует формирование нового регионального порядка на Южном Кавказе и в Евразии. Об этом на страницах «Фокус» пишет политический аналитик, Украинский институт будущего Илия Куса.
Видео дня:
«Военно-политическая и дипломатическая пикировка между Ираном и Азербайджаном стала еще одним из последствий Второй карабахской войны осени 2020 года. Несмотря на то, что формальным поводом к эскалации стали задержания азербайджанцами иранских дальнобойщиков, реальные причины взаимного выпада кроются в силовом изменении регионального статус-кво и выстраивании нового баланса сил на Южном Кавказе.
Началось все еще 2 недели назад, когда Азербайджан, недовольный регулярными поставками иранского топлива на территорию Нагорного Карабаха, в контролируемый армянами Степанакерт, выставил армейские КПП на межгосударственной трассе «Горис-Капан», и начал взимать с водителей «дорожную пошлину». Через некоторое время, когда между странами началась открытая перепалка, азербайджанцы и вовсе задержали иранские фуры.
В ответ, Иран решил поиграть мышцами и провел масштабные военные учения у границ с Азербайджаном, перебросив туда огромное количество войск, причем, не только подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР), но и регулярную армию. Учения «Завоеватели Хайбера» стали крупнейшими за последние 20 лет.
Естественно, они вызвали негативную реакцию в Баку. Через интервью турецкому Anadolu президент Ильхам Алиев выразил недоумение тем, что иранцы решились на такую демонстрацию силы. Дескать, с чего это Тегеран проводит маневры, которых тут не было 20 лет: «Почему именно сейчас? Почему на нашей границе? Почему учения не проводили, когда армяне были в Джебраиле, Зангелане и Физули?».
Ответ иранцев не заставил себя ждать. Устами официального представителя МИД Ирана Саида Хатибзаде они объяснили происходящее «демонстративным присутствием сионистского режима у своих границ», намекая на тесное и давнее сотрудничество Азербайджана с Израилем.
В очередной раз, иранцы ввели в дискурс заезженную уже тему израильского военного присутствия в качестве оправдания своих действий. Надо сказать, не безосновательно, хотя дело тут не только в Азербайджане.
Беспокойство иранцев по поводу израильского военного присутствия у своих границ существенно выросло за последний год. Начавшиеся с США переговоры о ядерной программе вызывают открытое недовольство Израиля, который не желает заключения новой американско-иранской сделки.
Израильские политические лидеры открыто выступают против переговоров с Ираном, и убеждают администрацию Дж. Байдена в США отказаться от них. Многочисленные аварии и взрывы на иранских ядерных и не-ядерных объектах, которые произошли с начала этого года вследствие подрывной работы израильских спецслужб, показывают контуры невидимой войны между Ираном и Израилем.
Войны, которая вспыхнула с новой силой в последние месяцы, то в виде различных диверсий на стратегических предприятиях, то в виде взаимных военных ударов по прокси-группам друг друга, то в охоте за торговыми судами и танкерами в районе Персидского залива, то в точечных убийствах израильскими спецслужбами иранских высокопоставленных чиновников, военных офицеров, физиков-ядерщиков, бизнесменов.
Разумеется, в такой поляризованной атмосфере военного времени, да еще и с новым, более консервативным и жестким правительством, избранным в июне, Иран стал особенно чувствительным к теме противостояния с Израилем.
Отношения с Азербайджаном не стали исключением, тем более после Второй карабахской войны, в которой важную роль сыграли именно израильские военные технологии и беспилотники. Как раз после войны в Карабахе начали ходить слухи о том, что Израиль развернул свои подразделения радиоэлектронной борьбы на территории Азербайджана близ границ с Ираном.
И как раз после этого иранцы начали потихоньку входить в политический клинч с официальным Баку по поводу «сионистского присутствия».
Заявления руководителей иранского КСИР о том, что сотрудничество с Израилем «несет угрозу существования Азербайджана» — это уже кульминационная форма раздражения, которое иранцы чувствуют, считая, что через партнерство с Баку, израильтяне пытаются их окружить со всех сторон, готовясь нанести некий военный удар по их ядерным объектам под прикрытием приграничного конфликта с соседями.
К примеру, получение израильскими компаниями лицензии от Баку на восстановление возвращенных Азербайджаном территорий в Зангиланском районе у границы с Ираном трактуется в Тегеране не иначе как возможность для Израиля расширить свою разведывательно-диверсионную деятельность вблизи своих границ под бизнес-прикрытием.
Впрочем, несмотря на присутствие «израильского фактора» за кулисами азербайджано-иранских отношений, нельзя сказать, что именно это послужило единственной и главной причиной милитаристского демарша Ирана.
Вторая карабахская война 2020 года сломала привычный статус-кво в регионе, сохранявшийся на протяжении 30 лет. По итогам противостояния, Иран потерял больше, чем получил. Резкое усиление Турции и России уменьшило влияние Тегерана на региональные процессы. Его многочисленные посреднические инициативы в основном проигнорировали.
Развертывание в Карабахе российской миротворческой миссии, расширение в Азербайджане турецкой военной инфраструктуры и захват Азербайджаном приграничного «пояса безопасности», благодаря которого Иран чувствовал себя в относительной безопасности, и мог проецировать влияние в регионе создали у иранцев ощущение «окружения.
Теперь же, иранцы вынуждены наблюдать за тем, как Турция пробивает невыгодный Тегерану коридор в Нахичевань, усиливает свое влияние в шиитском Азербайджане, а Россия консолидирует эксклюзивный контроль над Ереваном и армянскими политическими элитами, попутно обсуждая с Эрдоганом разного рода транспортно-логистические коридоры, которые, опять же, больше выгоды принесут Анкаре, Баку и Москве.
К примеру, тот же Зангезурский коридор, который может связать западные регионы Азербайджана с районом Нахичевань, является прямым конкурентом иранскому проекту «Север-Юг».
Недавно иранцы дали понять, что будут его развивать с Арменией, а Азербайджан участвовать в транзитном маршруте не будет. В планы Ирана абсолютно не входит выпадание из евразийской логистики и транспортных цепочек Закавказья, Центральной и Южной Азии, а именно такой риск и создала новая послевоенная реальность вокруг Карабаха.
Война в Карабахе обострила соперничество наиболее амбициозных региональных игроков: Ирана, Пакистана и Турции, которые исторически всегда боролись за влияние между собой.
Турецко-азербайджанский тандем угрожает отрезать Иран от Армении и Каспия, а пантюрксистская повестка Эрдогана создает потенциальную угрозу для национальной безопасности и целостности Ирана, на западе которого проживает от 15 до 30 миллионов этнических азербайджанцев.
Взрыв этнонационалистических чувств (который в Тегеране с опаской наблюдали тут в 2020 году во время войны) и радикализация населения из-за социально-экономических проблем могут привести к росту протестного потенциала, и в перспективе создать Ирану проблемы наподобие тех, которые у них имеются с арабским меньшинством в Хузестане — еще одной иранской провинции, граничащей с Ираком.
Со своей стороны, укрепление позиций Пакистана (тесного военно-политического партнера Турции) обостряет еще одну головную боль Ирана — потенциальный сепаратизм этнических белуджей, проживающих на юго-востоке страны.
Конечно, вряд ли нынешнее иранско-азербайджанское обострение приведет к военному столкновению. Все таки, отношения Азербайджана и Ирана всегда были непростыми, несмотря на религиозную общность. Светская модель правления Азербайджана идеологически противоречит характеру Исламской республики Иран. Иранские азербайджанцы, конечно, отличаются от своих соседей, однако пересечение шиитской и тюркской идентичностей всегда порождал взаимные подозрения между Баку и Тегераном в том, что кто-то из них захочет использовать тот или иной фактор в своих целях.
Но Азербайджан и Иран всегда находили способ смягчать острые углы через постоянный диалог. Им не выгодно воевать, ибо война закончится катастрофически для обоих государств, не говоря уже о регионе. В связи с этим, справедливо будет сказать, что азербайджано-иранская эскалация не связана только лишь с взаимными претензиями двух стран друг к другу.
Ситуация обострилась из-за изменений регионального баланса сил, появления в нем совершенно новых вводных, создающих для Ирана новые вызовы в области безопасности, геоэкономики, идеологии, логистики и миграционных потоков. И это касается не только Нагорного Карабаха.
Параллельно с началом соперничества за новый статус-кво на Южном Кавказе, Иран оказался втянут и в конкурентную борьбу за пост-американский Афганистан. Уход оттуда США закончился не только победой «Талибана», к которому иранцы никогда не питали особо приятных чувств, но и резким усилением Пакистана — еще одного сложного соседа и конкурента Ирана.
И все это на фоне сложнейших ядерных переговоров с США, продолжающейся нестабильности в Ливане, попыток США вытеснить иранцев из Ирака и резкой активизации израильских спецслужб.
Поэтому, игра мускулами против Азербайджана — это, скорее, попытка послать мощный политический сигнал официальному Баку.
Таким способом Иран выражает свое недовольство складывающимся региональным порядком, пытается нарисовать «красные линии» для соседей и демонстрирует готовность применить силу в случае, если кто-то переступит эти самые линии.
Очевидно, что Иран хочет играть более значимую роль в региональных процессах, хочет, чтобы его замечали и с ним советовались относительно дальнейшего развития Южного Кавказа, особенно когда начнет формироваться новая архитектура безопасности в регионе. Турция уже предложила создать «Платформу шести» для решения региональных проблем, в которую пригласили и Иран.
Возможно, через подобные инициативы иранцы сумеют выгрызть для себя место в будущем новом региональном порядке, в котором они не хотят быть окруженной врагами крепостью, а быть одним из стейколдеров ситуации.
По сути, азербайджано-иранское противостояние — это еще один процесс, который на наших глазах кристаллизует формирование нового регионального порядка на Южном Кавказе и в Евразии», — заключает автор. Больше фото и оригинал статьи по ссылке
